Миром правит любовь![= Влюбленный сыскарь] - Игорь Тумаш

Рассчитанных на туриста–иностранца сувенирных лавок в Египте явно гораздо больше, чем самих туристов. И во всех одно и то же: пирамидки, блюда, кинжалы, «папирусы» из банановых листьев со сценками из древнеегипетской жизни и портретами фараонов. Словно паук будет терпеливо поджидать торговец отбившегося от группы туриста. День прождет, неделю. Но дождется–таки и вставит ему какую–нибудь лабуду за десятерную цену. Восток — дело торгашеское. Не роково? Ну, нравится им так. Зато водку не пьют.

— Возьмите один кинжал на троих за тридцать, тогда трех жуков я продам за два фунта. О*кей?

— О*кей, — со вздохом согласился Бисквит. — Только как мы потом этот кинжал делить будем?

— А вы купите еще два по двадцать пять, тогда у вас будет три кинжала. О*кей?

— Ну и возьмем! — встрял Швед. — Ведь все равно надо будет сувениры покупать. Сразу отоваримся и больше в лавки — ни шагу!

— Мы еще десять раз помимо своей воли отоваримся. И сюда, напоминаю, мы зашли только карту посмотреть, — урезонил его Бисквит.

— Нет, кинжал брать будем один! — твердо сказал Прищепкин.

— Ладно, один так один, воля ваша. Однако почему вы, если поедете в Каир на машине, не хотите брать блюда? Очень дешево отдам.

— Опять двадцать пять! Пошли отсюда! — рассвирепел Бисквит, вскакивая с низкой банкетки.

— Ну куда вы так спешите? — испугался араб. — А чай? Вы же карту хотели посмотреть?

— Не надо нам ни чая, ни карты!

— Однако вы уже обещали купить кинжал и трех скарабеев! — с полуоборота начал заводиться и араб.

«Сейчас, словно верблюд, реветь начнет на всю улицу! Моментально соберется толпа, и тоже будет реветь. Но уже на весь квартал! И если ее не разгонит полицейский с большим жестяным свистком, то еще неизвестно, чем все это закончится», — рассудил Бисквит.

— Ладно, давай кинжал, тащи карту. Так покажешь, наконец, где фирма проката?

Увидев враждебное к себе отношение, араб даже растерялся: да чем заслужил?! Почему европейцы не отнеслись к его ухищрением с юмором? Ведь если они сюда приехали, то наверняка не самые бедные.

Вместе с кинжалом, схватив с прилавка и блюдо, араб сунул его Бисквиту:

— Бесплатно — презент!

— Не надо никаких презентов, — растерялся и Бисквит. — За блюдо можем заплатить… Фунтов пять.

— У нас от подарков отказываться нельзя! — внушительно сказал араб, и черные маслины его глаз полыхнули черным же пламенем.

— А у нас не принято оставаться в долгу! — полыхнул в ответ медвежьим льдом Прищепкин и снял с руки копеечные кварцевые часы «Луч»: — На, держи!

— Русо? — радостно сообразил араб.

— Русо, — с великодержавным снисходительным достоинством Никиты Михалкова улыбнулся Прищепкин: «Надо же, везде нос воротят, а тут!»

— А мы — белорусо, — с украинской принципиальностью по этому вопросу отказался идти под русской маркой Швед, показывая на себя и Бисквита. — И он по национальности белорусо, только гражданин русо, паспорт не успел сменить, — дополнил он, показав на шефа.

Чтобы не напрягать араба страноведческими экскурсами, Бисквит не дал тому и рта открыть:

— И продайте нам еще два блюда по тридцать фунтов. О*кей?.

— О*кей! — расплылся в улыбке араб.

В глубине души Бисквит успел понадеяться, что тот откажется. В его маленькой квартирке уже было пару похожих блюд, которые ему всучили в прошлой поездке. Что торговец уподобится тому армянину в ресторанном гардеробе из анекдота советских времен: «на тэбе двести рублей на чай и палта не надо!» Увы.

Зато араб подарил еще пару жуков. Дал визитку.

В пункте проката им, конечно, зарядили столько, что оказалось дешевле купить подержанный автомобиль. И детективы выбрали почти новенький, «хитрый» «Крайслер» за восемьсот долларов. Его пробег был равен всего сто двум тысячам, однако выглядел он на добрых сто два года.

В отличии, скажем, от англичан или немцев, египтяне были нацией явно не технической (торговой, скотоводческой). С техникой, откровенно говоря, обращались по–варварски. «Американец» успел побывал в нескольких авариях и выглядел крайне непрезентабельно: с вырванным бампером, мятыми дверцами и крыльями, разбитой фарой, обтерханным салоном, словно в нем перевозили сумасшедших верблюдов. Зато мотор, который сам по себе стоил тысяч …надцать, работал безукоризненно. В него еще не успели залить хлопкового масла, в нем не ковырялся местный умелец.

По уверению хозяина автосалона, в Каире у них не должно быть проблем. Слава Аллаху, автоинспекция практически отсутствует и в столице. В арабских странах автовладельцам вообще не морочат головы с обязательными ежегодными техосмотрами и прочей мурой. Понятие годности к эксплуатации исчерпывается способностью автомобиля тронуться с места. И правильно, мудро, можно даже сказать!

Что интересно, машин на душу населения в Египте приходилось маловато: примерно как в Союзе Советских, а может, и еще меньше. Но каких! В связи с тем, что Египет — ха–ха! — был страной контрастов (извинения за плагиат глубокоуважаемому Мулюку Сулюкову), то есть с огромной пропастью между богатыми и бедными, то богатые в нем ездили на очень крутых тачках. А вот бедным до «шишетериев» приходилось добираться пешком. Одним словом, именно «Крайслер» и был в стране пирамид самой распространенной автомобильной маркой; «Мерседес» преследовал его по пятам.

Процедура переоформления автомобиля заняла пять минут. Кстати, доставшийся прищепкинцам лимузин принадлежал какому–то чиновнику. Что еще?.. Кажется, все! Тогда — в путь!

— Ты на клаксон, клаксон постоянно дави! На сигналы поворотников они не реагируют! — на ходу инструктировал Бисквит Георгия Ивановича.

— Легко сказать, — вздохнул Прищепкин, затормаживая на «красный».

А вот надо, надо было ехать: впереди–то путь свободен. И в зад ему чуть не клюнул ободранный «Шевроле» последней модели.

— Козел! Не на светофор, на дорогу смотри! — наверно прокричал ему на арабском водитель, в развевающемся на горячем ветру бурнусе, чуть не по пояс высовываясь из окна.

Впрочем, может быть, он обозвал его бараном или ослом, может, не обзывал никак, а просто посоветовал: не спи, друг, здесь тебе не гарем, автомобильная дорога — зона повышенной опасности. Устал?.. Сделай паузу — выкури шиш. Или опрокинь стопочку чаю.

— Шайтан их побери! — выругался Прищепкил. — Так и инфаркт можно заработать!

Выбравшись за город, он вырулил на обочину и уступил баранку Шведу: «Руки дрожат». Когда менялись местами, по шоссе в сторону Каира пронеслась неприметная «Мазда» с тонированными, однако, стеклами и сирийскими номерами. На нее не обратили внимания.

Какой нам, лесовикам, представляется пустыня? Почему–то местом очень веселеньким: чистенький апельсиновый песочек, солнышко, миленькие барханчики…

На самом деле она мерзкая, — по крайней мере, пустыня египетская. Песочек, конечно, не чистенький — какого ляда? — с изрядной примесью суглинка, а потому кажущийся грязнее грязи. Ну, про солнышко мы уже говорили. Барханчики унылый пейзаж разнообразят, увы, мало. Главная же мерзость пустыни однако в том, что энергетика у нее нулевая, — откуда ей там взяться. Поэтому ни уму, ни сердцу дать она принципиально ничего не может. Пустыня, словно работа на конвейере, сама сосет человека, и поэтому европеец за очень короткое время может сойти в ней с ума. Как и зачем в пустыне живут люди? Загадка. Ведь даже в тундре — и товарищ Сталин вам бы это охотно подтвердил — жизнь кажется лучше, жизнь кажется веселей.

Пассажиры битого, перебитого «Крайслера» никакой «тоски пустыни» пока не чувствовали; отнюдь, им было даже весело. Бисквит рассказывал, как однажды едва не женился на дочке министра экономики Тувалу. Есть(?) такое карликовое островное государство в южной части Тихого океана со столицей Фунафути, в которой проживает аж три тысячи четыреста человек. Так как Бисквит весил тогда почти сто сорок кэгэ, то все свободные красавицы Тувалу в него сразу же до беспамятства влюбились. И пока продолжался чемпионат Океании по отбивным из акульих плавников и супам из морской черепахи, буквально преследовали его по пятам.

Дело в том, что главный критерий мужской красоты в тех благословенных краях — вес. Однако мужик должен быть не элементарно жирным — такая «красота», естественно, на фиг никому не нужна, — а иметь сильное, могучее тело дикого кабана. Ну, вроде еще как у борца сумо. Словом, в Фунафути Бисквит смотрелся на уровне Алена Делона в Элисте. Ведь даже президент этой замечательной во многих отношениях страны весил меньше его на пять кило.

Так как Бисквиту было все равно на ком жениться, — а какая разница, если все до одной девушки Тувалу были отменно хороши? — то выбрал дочку министра экономики: если уж терять свободу, то за хорошую цену, не правда ли? К тому же Тувалу была единственной страной, в которой он не тосковал по дому, по родным нивам.